Увеличение веса тела как дань пище-вкусовой фасцинации
Из книги: В. Соковнин. Фасцинология. Изд-во УрГУ. Екатеринбург. 2005 (можно скачать http://www.koob.ru/sokovnin/)
По эту и по ту сторону удовольствия
Как формируется и обеспечивается иерархия удовольствий жизни?
По эту сторону удовольствия располагается жаждущая удовлетворения потребность. По ту сторону – образовавшаяся связь с фасцинативным сигналом-Образом, который включает цепочку от желания до наслаждения. Или спасения от внезапной опасности. Потребность вопиет: “Дай!” Подкрепление – “Возьми, насладись и успокойся!”. Но через некоторое время потребность вновь вопиет: “Хочу еще!”
Жажда доводит до безумия (в Беслане бросались пить воду с пола, смешанную с кровью). Упоение, счастье от нескольких глотков холодной воды при изнуряющей жаре знакомо всем. Потягивание, радостные восклицания, звуки, похожие на мычание, – вот первичные, физиологические реакции на удовлетворение жажды. Что может быть красноречивее для подтверждения идеи удовольствия при удовлетворении насущных, заложенных природой в живой организм потребностей? Потребность до ее удовлетворения – это страдание, доходящее до мук. Удовлетворенная потребность – это физиологически выраженная радость организма о продолжении жизни, это эмоциональная оптимистическая экспрессия бытия. Потягивание после сна, испускание выделений, фанфары радости от удовольствия, полученного при сладостном удовлетворении первичных потребностей наблюдаются у всех животных: радостный рев (рык, трели, стоны), визги, хлопание-топание конечностями, взбрыкивание…
Первичные удовольствия оптимистичны и радостны. Взыгрывает кровь и энергия. Сытые дети резвятся. Это вовсе не сексуально, это радость жизни, бьющая ключом жизненная энергия. При виде матери голодный жеребенок мчится к ней, взбрыкивает и радостно ржет: вид матери – фасцина, сигнализирующая о предстоящем удовольствии. От сытной пищи потягиваются кошки, собаки, львы... Возможно, даже инфузории и амебы.
Фасцинация – это закрепленная в центрах удовольствия и наказания доминантная оценка услаждающего и устрашающего качества ощущений. Ощущения, вызывающие мгновенные и стойкие доминанты удовольствия и счастья, запоминаются и сливаются с сигналом о них в единый фасцинативный Образ. Скорлупа арахиса мгновенно побуждает обезьяну выпрашивать орешки у экспериментатора.
Что услаждает в первую очередь? Конечно же, то, что в первую очередь необходимо организму. Углеводы. Значит сахар. Значит сладкое. Слово “услада” как нельзя лучше передает эту сцепку потребности-удовлетворения-наслаждения в единый услаждающий Образ. Не исключено, что ощущение сладкого (вкус сладкого) становится фасцинативным сигналом для самого мозга, работающего на “углеводном топливе”, и он приказывает человеку “полюбить сладкое” и легко позволяет аддикцию к сладостям даже в ущерб мышечной массе организма и вероятности заболеваний от избытка сахара в крови.
Гурманы и сибариты – профессионалы сладостных и комфортных ощущений. В определенном смысле все живое гурманно – ищет “сладенького” и “вкусненького”. По-видимому, у всех травоядных и хищников имеются любимые блюда. На “гурманных” пристрастиях некоторые живые виды паразитируют, приручая и развращая своих жертв, превращая их в послушных рабов. Один такой поразительный пример приводит Р. Докинз: “Нередко гусеницы буквально переполнены всевозможными приспособлениями, с помощью которых они управляют своими защитниками. Гусеница бабочки Thisbe irenea призывает к себе муравьев, издавая звуки с помощью имеющегося у нее на голове особого органа; а на заднем конце тела у нее расположена пара втягивающихся трубочек, через которые выделяется соблазнительный нектар. Кроме того, на “плечах” у гусеницы имеется еще одна пара трубочек, выбрасывающих секрет с гораздо более хитроумным действием. Этот, по-видимому несъедобный, секрет представляет собой летучее вещество, оказывающее резко выраженное воздействие на поведение муравьев. Под его влиянием муравей подскакивает вверх, широко раскрывая челюсти; он становится гораздо более агрессивным, чем обычно, готовым нападать, кусать и жалить любой движущийся объект, за исключением, что знаменательно, гусеницы, приведшей его в такое состояние. Кроме того, муравей, попавший под влияние гусеницы, снабжающей его дурманом, в конце концов впадает в состояние, называемое “байндинг”, и становится неразлучным со своей гусеницей на протяжении многих дней. Таким образом, гусеница, подобно тле, использует муравьев как телохранителей; однако она идет при этом дальше: если тли полагаются на нормальную агрессивность муравьев по отношению к хищникам, то гусеница снабжает муравьев веществом, повышающим их агрессивность, а кроме того, она, по-видимому, потихоньку подсовывает им еще что-то, дополнительно привязывающее их к ней” (134).
Преграды на пути к “вкусненькому” и “сладенькому” представляют собой неизбежные составляющие драматургии суровой жизни. Они также являются и разжигателями страсти, как те сравнения, от которых сладость только усиливается и укрепляется. Все живое лишено изнеженной жизни и каждое удовольствие не только высоко ценится, но и часто трудно завоевывается. Только человек сумел сломать эту вечную и эволюционно необходимую диалектику страстей, дополнительностную взаимозависимость “горького-сладкого”. Это мало учитывается в современной педагогике воспитания личности. Примитивные народы создавали школу воспитания с перепадами аскетизма и гедонизма. Это прекрасно аргументирует выдающийся этолог К. Лоренц ( 246, гл. 5).
Сексуальная фасцинация и оргазм
Одну из высших ступенек в пирамиде психофизиологических удовольствий, наряду с оптимистическим восприятием родного Образа-Мира, одкрепляющих волю к жизни и радостное настроение от жизни, занимает сексуальный физиологический оргазм.
Пожалуй, наиболее откровенное обоснование эволюционной необходимости и значимости оргазма дал в свое время В. Райх, исследовавший физиологию и биоэнергетику этого феномена. Не случайно Фрейд при всем его скептицизме по отношению к своему ученику, неизменно ссылался на его работы
о соматических характеристиках сексуального влечения и оргазма. В. Райх раньше других пришел к выводу, который сейчас стал хрестоматийным: половое влечение есть не что иное, как моторное воспоминание об уже пережитом удовольствии оргазма, а удовольствие оргазма отличается от других соматических удовольствий тем, что не только не вызывает привычки и затухания, а требует постоянного повторения, часто все более и более желанного и страстного (362).
Сигналы-Образы об оргазме являются самыми сильными по эффекту и аффектации, они могут служить лучшей иллюстрацией для понимания природы фасцинации.
Э. Берн собрал целую коллекцию – свыше 600 вариантов самоописаний женского оргазма (именно вариантов, а не писем). Известный американский сексолог А. Кинзи привел пример уникального оргазма: одна 32-летняя женщина отмечала во время оргазма полную потерю всех сенсорных способностей – она слепла, глохла, теряла обоняние и переставала чувствовать прикосновение.
Вот как описывают свои оргазмические переживания молодые немки (описания взяты из книги И. С. Кона “Мужская и женская сексуальность”): “Оргазм начинается у меня с чувства жара, идущего от ступней ног. Наступает сильное, до дрожи, возбуждение, потом полное отключение от всех мыслей. В голове такое чувство, будто все отодвинулось вдаль. Все концентрируется на половом органе, откуда неописуемое чувство переносится с низа живота на все тело и оканчивается большой слабостью”; “Мне вдруг становится очень жарко, хочется кричать (большей частью я так и делаю), потом хочется крепко держать своего партнера и никогда больше его не отпускать. На мгновение все становится нереальным, но каким-то счастливым”; “Я не могу это описать, это невозможно передать словами. Просто свобода и счастье”. Правда, как замечает И. С. Кон, “надо признать, что физиология женского оргазма все еще изучена недостаточно, мы многого здесь не знаем”. Но многие сексологи отмечают, что особенно сладострастное, запредельное наслаждение человек получает в психоэмоциональном оргазме, чаще всего при взаимной любви и сильной влюбленности. Именно поэтому все и мечтают о любви, не удовлетворяясь удовольствием физиологического оргазма. Каждый знает или подозревает о существовании более высокого и захватывающего наслаждения, которое возможно только в любви. Не потому ли о любви мечтают даже проститутки, имевшие тысячи мужчин и необозримое биологическое разнообразие?
С. Гроф характеризует психоэмоциональный оргазм как “значительное сужение поля сознания обоих партнеров. На этом фоне возникает эмоциональный подъем по типу экстатического состояния с возникновением ярко окрашенных фантазий и даже с нарушениями восприятия (ощущение полета, невесомости, каких-либо изменений своего тела и пр.). Ведущей эмоцией в это время является переживание счастья, радости, освобождения” (111). Я всегда кричу “Хочу жить!!!” – говорит одна из информанток, описывая свои ощущения от оргазма. Крик ее непроизволен, как стон.
Столь сильный, быть может самый сильный из всех существующих, “подкрепляющий агент” совершенно закономерно обеспечивается самыми мощными, повелительно-безотказными сигналами-Образами. При этом базовыми, системообразующими фасцинативными сигналами-Образами являются Образы самца и самки своего биологического вида. Эксперименты это сигнальное воздействие прекрасно подтверждают. Одно только присутствие самца воздействует на самок столь стимулирующе, что у них происходит стремительное настраивание организма на спаривание. Точно так же появление самки в вольере самцов мгновенно возбуждает в них половую функцию. Я хочу подчеркнуть, что речь в данном случае идет не о привлекательности или непривлекательности сексуального объекта, а только о его сигнале-Образе как самца или самки. Вывод очевиден: первичным и самым мощным фасцинативным сигналом в межполовом взаимодействии разделенных по половому признаку видов являются Образы самца-самки. В литературе не раз описывалось необузданно-дикое поведение заключенных-мужчин при одном только виде женщин через окно или перегородку. Можно сделать заключение, что сигналы сексуальной привлекательности являются вторичными по отношению к сигналу-Образу тела. Не отсюда ли и появилась на свет поговорка “Полюбишь и козла”: сначала самец-самка, потом уже ритуалы и спектакли ухаживания и выбора партнера.
Ожирение как дань вкусовой фасцинации
Предпочтение ребенком вкуса сахара в сочетании с активным неприятием соли и горького, как я отметил выше, относится к врожденным сигналам-Образам. Сахар – это углеводы, энергетика организма, нормальное функционирование мозга. Это также стимуляция выделения эндорфинов, значит, впрыскивание в организм оптимизма и радости. Сладкое нужно всем или почти всем. Р. Докинз так описывает зависимость от сладкого муравьев, которые для лакомства сладким держат при себе тлей: “Тли – в частности, зеленая яблоневая тля и другие виды – высоко специализированы к высасыванию сока у растений. Они очень эффективно выкачивают соки из растительных тканей, но не переваривают их до конца. В результате тли выделяют жидкость, из которой питательные вещества экстрагированы лишь частично. Капельки богатой сахарами “медвяной росы”, или пади, выделяются на заднем конце тела с высокой скоростью: иногда за один час тля выделяет больше пади, чем весит сама. Обычно медвяная роса падает на землю... Но муравьи некоторых видов перехватывают росу, как только она выходит из тела насекомого.” (134).
Еще один важный аспект пристрастия к сладкому. Наш организм может вырабатывать вещество серотонин, гормон хорошего настроения, только из углеводов. Метаболизм мозга нуждается в серотонине, чтобы поддерживать наше психическое благополучие. Поскольку именно сладости поставляют быстроусвояемые углеводы, нас так и тянет на сладенькое. Жадный до сладостей мозг не желает испытывать недостатка в серотонине. К. Бессер-Зигмунд пишет, что организму можно нанести сильнейшую травму, если начать “лечить” избыточный вес голодом или диетами, а большая же часть диет исключает возможность получения этого важного для мозга вещества (44).
К. Лоренц тягу человека к вкусовым удовольствиям характеризует как врожденный поведенческий паттерн: “Жизнь человека была тогда суровой и опасной. Охотник и пожиратель мяса, он полностью зависел от случайной добычи, почти всегда был голоден и никогда не был уверен в своем пропитании; дитя тропиков, он постепенно углублялся в умеренные широты, где климат заставлял его тяжело страдать; а крупным хищникам того времени он мог противопоставить лишь свое примитивное оружие, не дававшее ему никакого превосходства, так что жизнь его проходила в состоянии напряженной бдительности и страха. При таких условиях многое, что теперь воспринимается как 
“порок” или по меньшей мере вызывает презрение, было вполне правильной и даже жизненно необходимой стратегией выживания. Обжорство было добродетелью; в самом деле, если уж удалось поймать в ловушку крупного зверя, то разумнее всего было набить себе желудок, насколько можно” (246). Как отметил Р. Докинз, ограничителей для наслаждений и услад эволюция не придумала. Не могла же она предугадать, что человек достигнет пищевого изобилия и витрины супермаркетов будут, как магнитом, притягивать всевозможными яствами и в первую очередь сладостями.
Зато эволюция придумала нейрофизиологический механизм для радости от еды – все те же эндорфины и серотонин. Насыщение, особенно если пища вкусная, сопровождается выделением эндорфинов, которые выдают “зеленый свет” радости в центр подкрепления (“центр удовольствия”).
Есть люди, которые испытывают от еды наслаждение, сравнимое с оргазмом, а некоторые даже ставят еду на первое место, отодвигая на второе оргазм. Китайцы с древних времен возводили еду в философию жизни и в разряд высших человеческих радостей, и в этом можно видеть мудрость: связь наслаждения и оптимистического восприятия жизни несомненна и, следовательно, обязана присутствовать в философии жизни.
В 2004 году кондитерская промышленность порадовала любителей шоколада сообщением о том, что в скором времени на прилавках появится новый его сорт, для которого самым подходящим местом реализации станут прилавки секс-шопов. Дело в том, что этот шоколад обещает не только радовать своими вкусовыми и поднимающими настроение качествами, но и вызывать у сладкоежек настоящий оргазм. Своим возбуждающим качествам он будет обязан насыщенностью фенилэтиламином – веществом, которое образуется в организме во время секса. Так еда и сексуальные удовольствия объединяются индустрией в единую нейрогормональную цепочку.
Подчеркну еще раз: ограничителей для наслаждений эволюция не придумала. Человек попал в ловушку зависимости от ощущений удовольствия и фасцинации сигналов-Образов о предвкушении наслаждений.
АВТОРСКАЯ АКАДЕМИЯ СВЕТСКОГО АСКЕТИЗМА 
